Бюро переводов - Москва. Услуги перевода: профессиональный перевод бюро переводов Берг
Добавить в избранное    

+7 495 650-35-00 +7 495 589-83-47

Бюро переводов Берг
понедельник - пятница с 9.00 до 19.00
 

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

  Контакты
 

Бюро переводов "Берг"

Наш адрес:
123001, Москва,
ул. Б. Садовая, д. 5,
гостиница «Пекин»
подъезд №2, вход со стороны Садового кольца, этаж 1А,
офис 138
(бесплатная парковка по предварительному заказу не менее чем за 1 час до въезда)


Телефон/факс:
+7 495 650-35-00
+7 495 589-83-47

Skype:
Skype Me™! translation-bureau

E-mail:
berg.translation@gmail.com

СХЕМА ПРОЕЗДА


Задать вопрос на Slowo.ru
Увеличить
По итогам деятельности предприятий за период с 1995 по 2005 гг. Б Ю Р О ПЕРЕВОДОВ БЕРГ было награждено Дипломом Российского Фонда Защиты Прав Потребителей "За активное участие в формировании цивилизованного потребительского рынка в России". Награждение проводилось в здании Правительства Москвы общественно-экспертным советом смотров "ЛУЧШИЕ В РОССИИ", "ЛУЧШИЕ В МОСКВЕ".
   Статьи - Переводчики о себе и о своей профессии

Ксения Старосельская - переводчик с польского

"Я долго работаю над текстом"
Дата публикации:   24 Августа 2001

Старосельская Ксения Яковлевна - переводчик с польского . В ее переводах издавались произведения Г.Сенкевича (из "Трилогии": 2-й том "Огнем и мечом", фрагменты "Потопа" и "Пана Володыевского"), романы "Черти" и "Пророк" Т.Новака, "Камень на камень" В.Мысливского, "Врата рая" и "Идет, скачет по горам" Е.Анджеевского, "Бохинь", "Зверечеловекоморок", "Чтиво" Т.Конвицкого, "Казанова" Е.Журека, "Ханеман" Стефана Хвина, документальная повесть "Опередить Господа Бога" Г.Кралль, литературная автобиография "Красивые, двадцатилетние" М.Хласко, повести и рассказы Я.Ивашкевича, К.Филиповича, М.Хласко, А.Турчинского, П.Хюлле, Е.Пильха, О.Токарчук и др.

Лауреат премии "ИЛ" (1986, за "Камень на камень" В.Мысливского), награждена польским орденом "Кшыж Кавалерски" и почетным знаком "За заслуги перед польской культурой".

Русский Журнал: В чем, по-вашему, улучшилось, а в чем ухудшилось положение современного переводчика по сравнению с его советским коллегой?

Ксения Старосельская: Изменилась практическая сторона дела: советский переводчик художественной литературы, если он попадал в обойму, был обеспечен работой. Жил достаточно скромно, но и не думал о хлебе насущном. Сейчас, как я полагаю, человек, который относится к своей работе ответственно и не хочет переводить что ни попадя, - просто не может прожить на жалкие гонорары за переводы так называемой "серьезной, интеллектуальной" литературы. Поэтому приходится браться за мало интересную или вообще неинтересную работу. На это уходят время, силы, нервы - сидишь, трудишься над какой-нибудь ерундой, а внутри работает счетчик: сейчас ты мог бы переводить важные для тебя книги...

Другой минус - раньше переводчик понимал свою нужность. В советское время мы, переводя зарубежную литературу, открывали пресловутое "окошко на Запад", делали прежде неизвестное доступным русскому читателю, показывали еще один кусочек мира. Мы знали, что люди ждут такие книги и обязательно их прочитают. Сейчас я знаю, что если переведу лихой детектив популярного автора, его, безусловно, купят. Но это меня не радует. Мне хочется, чтобы читали моих любимых авторов, которые умеют говорить о действительно важных вещах. К сожалению, - и это, наверное, более других касается польской литературы, - я постоянно слышу: "Поляки... Кто их купит..." Появляется ощущение собственной ненужности. Работать хочется, и мы работаем, но... не будучи уверены, что наши переводы найдут благодарного читателя.

Плюс нашего времени - это полная свобода выбора. Сейчас нет "неугодных" авторов, и я не ставлю себе никаких "цензурных" ограничений типа: "Замечательная книжка, но кто ее издаст? Вряд ли она понравится наверху".

РЖ: Бывало такое, Вы брались за перевод, но не доводили работу до конца?

К.С.: Довольно редко. Не было оснований: я практически всегда переводила то, что мне нравилось. И если мне предлагали книжку, но я понимала, что это не мое, я за нее не бралась. Я редко ошибалась: интуиция помогала. Сейчас, пожалуй, могу справиться и с не очень близким мне текстом. Овладела ремеслом, "чужеродность" компенсирую сноровкой.

Правда, есть один роман, который мне давно хотелось перевести - "Транс-Атлантик" знаменитого во всем мире Витольда Гомбровича. Гомбрович не принадлежит к числу моих любимых писателей, но очень уж роман меня зацепил - для переводчика он сущая головоломка. Я несколько раз за него принималась, но, недалеко уйдя, застревала. Чисто профессионального отношения недостаточно - нужна любовь. А любви нет, и автор мне платит тем же, не поддается. А перевести хочется... Пожалуй, это единственная настоящая неудача.

РЖ: На Вас влияет атмосфера переводимого произведения?

К.С.: Конечно. Какое-то время - пока работаю над текстом - я живу, точнее, думаю в ритме переводимого произведения. Можно сказать, мое мироощущение и мышление меняется не тематически, а стилистически. Потом это проходит.

РЖ: За каких авторов или произведения Вы никогда бы не взялись, потому что это не Ваше?

К.С.: Меня никогда не привлекала однозначная литература, и чем дальше, тем меньше привлекает. Не люблю понимать с первого взгляда все, что написано в лежащей передо мной книге - и не потому, что невнимательно читаю, а потому что текст многослоен. Сейчас я не польщусь на изящную гладкопись, которая течет сама собой, хотя когда-то очень нравилась: позволяешь подхватить себя течению, и понеслось...

РЖ: Меняется ли Ваше ощущение текста - от первого прочтения до работы над ним? Часто ли Вы испытываете разочарование или, наоборот, появляется еще больший интерес?

К.С.: Безусловно, бывает и так, и эдак. Но, повторяю, я берусь только за то, что, как я чувствую, будет мне интересно. А дальше - по-разному, но чаще становится только интереснее. Больших разочарований пока не было.

РЖ: Переводите ли Вы несколько произведений одновременно?

К.С.: Не люблю, но в последнее время, к сожалению, приходится - я работаю в журнале "Иностранная литература". Это значит, что я постоянно редактирую чужие тексты, а когда параллельно делаю "свое", вынуждена то и дело переключаться. Это плохо: каждый раз нужно внедряться в текст заново.

Если надо или очень хочется срочно перевести что-то небольшое, я обязательно откладываю в сторону "главную" работу. Две большие вещи никогда одновременно не перевожу.

РЖ: Вы возвращаетесь к своим старым работам?

К.С.: Да.

РЖ: В случае переиздания?

К.С.: Да, я никогда не делала этого ради чистого искусства.

Вообще я не люблю выпускать из рук перевод, но коли уж ушел, а потом готовится переиздание, я внимательно все перечитываю и обязательно что-нибудь нахожу - неточность, ошибку... Да и сама меняюсь со временем, что-то начинаю видеть по-другому.

РЖ: Между одним и другим переводом Вам нужно время для отдыха, или Вы быстро переключаетесь?

К.С.: Вообще я довольно легко погружаюсь в материю текста, поэтому и переключаюсь быстро. Как бы я ни сжилась с предыдущим произведением, переход к следующему для меня нетруден. И любопытство подстегивает... Хотя, конечно, с некоторыми книгами жаль расставаться.

РЖ: Какова на Ваш взгляд, современная ситуация в России в области перевода с польского?

К.С.: К сожалению, сейчас меньше стало переводчиков. По тем причинам, о которых я уже говорила: мал спрос на польскую литературу. Есть мастера, всю жизнь ее переводившие, но это старшее поколение, а молодые на смену им не спешат.

При Польском культурном центре я начала вести семинар для молодых переводчиков. Пришли студенты (точнее, студентки) старших курсов, и еще несколько дам постарше, которые уже первые шаги на этой ниве сделали. Я очень рада: долгое время казалось, что в области перевода с польского молодых вообще нет и не будет.

РЖ: Кто Ваши любимые польские авторы?

К.С.: Их много. Пожалуй, сейчас на первом месте Тадеуш Конвицкий (как раз начала переводить его роман, написанный в 70-е). Вот уж чьи тексты - поистине неисчерпаемый кладезь смыслов и парадоксов.

Очень люблю Корнеля Филиповича - это блестящий мастер короткого рассказа, незаслуженно мало у нас переводившийся; мы с участницами семинара решили в этом году сделать сборник его произведений.

Много переводила и очень люблю Марека Хласко - недавно вышла его книжка "Красивые, двадцатилетние". Любовь ностальгическая, все равно что юношеская, которая всегда с тобой; сейчас можно было бы отнестись к нему и более критически, но не хочется.

РЖ: Какие авторы оказались наиболее трудными для перевода?

К.С.: Самым трудным был Сенкевич. Это был единственный раз, когда я переводила классику.

Я перевожу только современную литературу - плохо знаю польскую классику, у меня нет специального образования, осталось много пробелов. И потому ограничила себя достаточно большой (а на самом деле безграничной) областью послевоенной литературы. А тут классика...

РЖ: Это был заказ?

К.С.: Да, очень почетный, от таких не отказываются. Я участвовала в переводе знаменитой "Трилогии" Сенкевича. "Огнем и мечом" мы переводили с Асаром Эппелем (он - первый том, я - второй), кроме того, я перевела небольшой фрагмент "Потопа" и - довольно большой - "Пана Володыевского".

Условие было такое - перевести трилогию быстро. Я против совместных переводов (хотя в моей практике было и такое), но с Эппелем нам работалось хорошо. Все полтора года, пока переводили, мы постоянно что-то, вплоть до мелочей, обсуждали, старались, чтобы наши манеры не очень отличались. Хотя полного единообразия, конечно, быть не может...

Мне было нелегко хотя бы из-за отсутствия опыта работы с классикой. А тут еще проблема "двойной" стилизации. Сенкевич убегал на два века назад, оставаясь при этом в своем времени, а я должна была перенестись разом и в середину XVII века, и в конец XVIII-го. То есть соблюсти стилистику и автора, и описываемой им эпохи, ни в коем случае не перегибая палку, удерживаясь от излишней архаизации, что было бы эффектнее и проще, но не соответствовало замыслу писателя. Очень было трудно балансировать на грани.

Я не сразу нашла нужный тон, но на каком-то этапе мне помогла редактор "Художественной литературы" Юлия Марковна Живова, за что я ей очень признательна. Она не предлагала мне никаких вариантов - только подчеркивала места, которые ей не нравились. Таких мест было довольно много, а отсутствие предложений заставляло изо всех сил напрягаться. Видя на полях галочку, я понимала: тут я с вышеупомянутой грани соскользнула. В моем случае такая манера редактирования оказалась очень эффективной. Хотя сама как редактор я работаю по-другому.

За перевод Сенкевича я удостоилась похвалы С.Ошерова (он был внутренним рецензентом). По его мнению, в сцене битвы при Збараже "в последнем варианте переводчик достиг поистине эпических высот". Видимо, он читал оба моих варианта.

РЖ: Всегда при переводе Вы ищете аналоги в русской литературе?

К.С.: Да, я много читаю "вокруг". Причем не всегда это аналоги в прямом смысле слова.

Только начав переводить, я, человек городской, который дальше подмосковных дач не выезжал, почему-то сосредоточилась на "деревенской прозе" - возможно, потому, что в 70-е годы в Польше были очень сильные писатели-деревенщики. Первым моим переводом, опубликованным в журнале "Иностранная литература", был роман прекрасного поэта и прозаика Тадеуша Новака "Черти". Чтобы уловить вечный дух деревенской среды, я читала Лескова. А вот современных наших деревенщиков не читала - разве что прекрасного мастера Василия Белова, да и у него примечала только слова.

РЖ: Что Вы считаете своими переводческими удачами?

К.С.: Я переводила повесть замечательного писателя Ежи Анджеевского "Врата рая". О детском крестовом походе XII в. В этой повести всего 2 фразы. Вторая, последняя, такая: "И они шли целую ночь". Все остальные 4 листа занимает первая. Я довольна этой работой: вот здесь меня подхватила какая-то "правильная" волна и понесла, не давая перевести дух, что и требовалось.

Потом, когда работа уже давно была сделана, мне рассказали, что в Польше, в Литературном музее, хранится рукопись, где в тексте фразы разделены... точками. Потом автор их убрал. А я, переводя, старалась ни в коем случае никаких точек - мысленно - не ставить.

Это вполне экшн, за действием мы следим глазами то одного героя, то другого. Знаки препинания - запятые, иногда тире, которые я очень люблю, но здесь увлекаться ими себе не позволяла. Получилось, что ритм повествования совпадает с ритмом похода: несчастные обманутые дети идут, несмотря на всю бессмысленность самой идеи. Останавливаться нельзя, дети заведены, как часовой механизм, определяющий ритм движения, - вот и на бумаге непрерывный поток. При всей своей условности зрительно и стилистически это производит сильное впечатление.

РЖ: Вы, наверняка, читали переводы русской литературы на польский. Удачны, по-вашему, эти переводы?

К.С.: Читала не много, но есть (вернее, были - ситуация схожа с нашей) хорошие переводчики. Замечательно всегда переводили нашу поэзию.

РЖ: Современную или классическую?

К.С.: Главным образом, современную. У меня есть двуязычные сборники Цветаевой, Мандельштама, переводы прекрасные.

РЖ: Как Вы относитесь к двуязычным изданиям?

К.С.: Мне кажется, это интересно.

РЖ: Вы никогда не хотели увидеть свои переводы в подобном издании?

К.С.: Наверное, это более оправданно в случае поэзии. Читать прозу параллельно на двух языках утомительно, мне кажется, такие издания могут быть интересны только исследователям.

В нашем журнале "Иностранная литература" есть замечательная рубрика "Вглубь стихотворения", где печатается оригинал и несколько вариантов перевода. Это всегда очень интересно, видишь много неожиданного...

РЖ: Как Вы думаете, по произведению можно определить пол переводчика?

К.С.: Думаю, нет - если автор этого не хочет. Я сама, кого бы - мужчину или женщину - ни переводила, не стараюсь извлечь из текста гендерное начало. Да и само понятие "женская" проза, "мужская" проза весьма приблизительны. В нашем восприятии "женская проза" - все равно, что "женское рукоделие" - так, пустячок.

РЖ: Вы переводите каждый день?

К.С.: Было время, когда каждый день. Теперь я служащая; если выкраивается перерыв в текущей работе, стараюсь утром, на свежую голову, заняться своим переводом.

РЖ: Вы ставите себе какие-нибудь сроки?

К.С.: Я всегда знала, сколько времени мне понадобится. Обычно в месяц - когда не работала в редакции - я переводила 1,5-2 листа.

РЖ: Как по-вашему, Вы быстро переводите?

К.С.: Это зависит от произведения. Вообще-то не очень быстро. Знаю тех, кто переводит гораздо быстрее и очень хорошо. Есть разные системы перевода: кто-то не переходит к следующей фразе, пока не отточит предыдущую, а другие, и я отношу себя к ним, возвращаются к тексту много раз.

В какой-то момент в процессе работы перестаешь понимать, что у тебя написано, и идешь дальше, чтобы потом вернуться к предыдущему фрагменту. Это всегда полезно. "Отвыкнув" от текста, скорее увидишь ниточку, за которую не схватилась сразу, и она потом выведет куда надо. Поначалу я так поступала бессознательно, но потом поняла: это мой метод работы - можно его назвать поэтапным. Мои этапы требуют много времени, ведь я еще и еще раз перечитываю все уже сделанное - но всякий раз с несколько иной целью. Первым делом я воспроизвожу ритм (польский и русский язык интонационно близки) и "складываю" скелет, на который потом буду наращивать плоть. На этом этапе я почти не пользуюсь справочниками, не заглядываю в словарь. Конечно, если нет совсем уж неизвестных слов; но если я в каком-то слове сомневаюсь, не бросаюсь уточнять, а пишу то, что подсказывает интуиция. На этом этапе важно не упустить "волну". Следующий этап - самый медленный - проверка соответствия оригиналу и уточнение реалий; тут в ход идут справочники, словари, энциклопедии. Третий этап - проверка смысла: не переврала ли чего-нибудь, не упустила ли аллюзию, скрытую цитату. Тут сплошь и рядом открываешь для себя массу нового и, естественно, вносишь поправки. Следующий этап - поиск самого точного слова. И только после этого, убедившись, что со смыслом и ритмом все в порядке, можно позволить себе некоторые украшения - конечно, если они не нарушают общего строя. А дальше я опять возвращаюсь к началу, но читаю теперь уже большими кусками и быстрее, следя за целостностью впечатления. Разумеется, на каждом этапе замечаешь (и исправляешь) то, что "полагалось бы" заметить раньше. И когда наконец позволяешь себе остановиться, откладываешь текст - хорошо бы недели на две, - чтобы вернуться к нему как к новому, живущему своей жизнью произведению. Смотришь на него со стороны и... опять видишь ошибки. И с чужими рукописями работаю примерно так же, придираюсь.

РЖ: Берясь за перевод очередного автора, Вы знакомитесь с переводами его произведений, существующими по-русски?

К.С.: Нет. Мне кажется, я сама ясно увижу, что надо делать, а если не увижу сразу, потом придумаю; подсказки - даже толковые - только мешают. И иностранную литературу по-русски не люблю читать (конечно, за исключением очень хороших переводов) - сразу бросаются в глаза ошибки, несуразности.

Беседу вела Елена Калашникова

Сделать заказ в нашем бюро и воспользоваться профессиональными услугами очень просто в разделе Онлайн заказ или позвонив нам по телефонам.

Разместить заказ на перевод
или проконсультироваться
(495) 589-83-47

Вы можете легко сделать онлайн заказ перевода! Наши награды Я принимаю Яндекс.Деньги
мы принимаем webmoney
Купон на скидку Языковые викторины А Вы никогда не думали стать донором? Попробуйте – Вам понравится! Наши услуги перевода в Москве

Мы в социальных сетях:
ВКонтакте

перевод для чешской визы перевод для британской визы перевод для визы в Германию перевод для французской визы перевод для австрийской визы перевод для канадской визы перевод для американской визы перевод для австралийской визы перевод для новозеландской визы перевод для южноафриканской визы перевод для швейцарской визы перевод для визы в Тайланд

Rambler's Top100
Slowo.ru® Бюро переводов - Москва, бюро переводов Берг 1998 г. © Все права защищены